Четвертое сословие - Страница 57

— Заходи, если возникнут какие-то вопросы, Кит, — сказал он. — Моя дверь всегда открыта.

Таунсенд кивнул и направился к выходу.

Фрэнк добавил ему вслед:

— Знаешь, у нас с твоим отцом сложились хорошие деловые отношения. До последнего времени он как минимум раз в месяц прилетал из Мельбурна, чтобы встретиться со мной.

Таунсенд улыбнулся и тихо закрыл за собой дверь кабинета. Он прошел мимо стрекочущих машинисток, сел в лифт и поднялся на верхний этаж.

Легкий холодок пробежал по его спине, когда он вошел в кабинет отца. Он уже никогда не сможет ему доказать, отчетливо осознал он, что будет его достойным преемником. Он обвел взглядом комнату, задержавшись на портрете матери. Он улыбнулся при мысли, что она — единственный человек, который может не опасаться, что кто-то займет ее место.

Позади кто-то кашлянул. Обернувшись, он увидел в дверях мисс Бантинг. Она тридцать семь лет работала секретаршей его отца. Ребенком Таунсенд часто слышал, как мать называла Банти «Дюймовочкой». Ростом она была не выше полутора метров, даже если добавить ее аккуратный пучок волос. Он никогда не видел у нее другой прически, и уж, конечно, Банти не делала никаких уступок моде. Прямая юбка закрывала ноги, шея пряталась под практичным кардиганом, украшений она не носила и явно никогда не слышала о нейлоновых чулках.

— Добро пожаловать домой, мистер Кит, — несмотря на почти сорок лет жизни в Аделаиде, она так и не избавилась от шотландского акцента. — Я все подготовила к вашему возвращению. Мне, конечно, скоро на пенсию, но я пойму, если вы захотите взять на мое место кого-то другого.

Таунсенд догадался, что она отрепетировала каждое слово этой маленькой речи и спешила произнести ее раньше, чем он успеет открыть рот. Он улыбнулся.

— Я не собираюсь искать вам замену, мисс Бантинг. — Он понятия не имел, как ее зовут, знал только, что отец называл ее «Банти». — Я хотел бы изменить только одно — пожалуйста, зовите меня, как раньше, Кит.

Она улыбнулась.

— С чего бы вы хотели начать?

— Сегодня буду просматривать папки, а завтра начну прямо с утра.

Банти хотела что-то сказать, но прикусила губу.

— «Прямо с утра» начнется в то же время, что и для вашего отца? — с невинным видом поинтересовалась она.

— Боюсь, что да, — широко улыбнулся Таунсенд.

На следующий день Таунсенд появился в редакции в семь часов утра. Он поднялся на лифте на второй этаж и прошелся между пустыми столами рекламного отдела. Неэффективность работы чувствовалась даже сейчас, когда вокруг никого не было. Бумаги в беспорядке валялись на столах, кое-где лежали открытые папки, и некоторые лампочки явно горели всю ночь. Только сейчас он понял, как долго отец отсутствовал в редакции.

Первая пташка прилетела в десять минут десятого.

— Кто вы? — спросил Таунсенд, когда она вошла.

— Рут, — ответила она. — А вы кто?

— Я Кит Таунсенд.

— Ах да, сын сэра Грэхема, — безразлично бросила она и подошла к своему столу.

— Кто начальник этого отдела? — спросил Таунсенд.

— Мистер Харрис, — она села и достала из сумки пудреницу.

— И когда же я смогу его увидеть?

— О, обычно он приходит в половине десятого, в десять.

— Неужели? — сказал Таунсенд. — Где его кабинет?

Молодая женщина показала в дальний угол комнаты.

Мистер Харрис появился в своем кабинете в 9.47, к этому времени Таунсенд просмотрел почти все его папки.

— Какого черта вы тут делаете? — были первые слова Харриса при виде Таунсенда, сидящего за его столом и изучающего бумаги.

— Жду вас, — невозмутимо ответил Таунсенд. — Я не думал, что мой заведующий рекламным отделом приходит на работу только к десяти.

— Ни одна редакция не начинает работу раньше десяти. Это знает даже стажер, — заявил Харрис.

— Когда я был стажером в «Дейли Экспресс», каждый день в восемь утра лорд Бивербрук уже сидел за своим столом.

— Но я редко ухожу раньше шести вечера, — возразил Харрис.

— Настоящий журналист редко возвращается домой раньше восьми, а рядовые сотрудники должны быть счастливы, если уходят с работы до полуночи. Начиная с завтрашнего дня, мы с вами будем встречаться в моем кабинете каждое утро в восемь, и все ваши сотрудники к девяти должны быть на своих местах. Кто недоволен, может приступать к изучению колонки вакансий на последней полосе газеты. Я понятно говорю?

Харрис кивнул, поджав губы.

— Хорошо. Прежде всего мне нужна смета на следующие три месяца. Сделайте сравнительный анализ стоимости строки в нашей газете и в «Мессенджере». Я хочу, чтобы завтра к моему приходу он лежал у меня на столе. — Он поднялся из кресла Харриса.

— Но я не успею собрать все эти данные за такой короткий срок, — возразил Харрис.

— В таком случае вы тоже сможете изучать колонку вакансий, — отрезал Таунсенд. — Только не в рабочее время.

Он вышел из кабинета. Трясущийся Харрис смотрел ему вслед. Таунсенд поднялся еще на один этаж в отдел распространения. Он не удивился, обнаружив, что там тоже все пущено на самотек. Час спустя он вышел, доведя до истерики ряд сотрудников, хотя вынужден был признать, что молодой человек из Брисбейна по имени Мэл Картер, недавно назначенный заместителем начальника отдела, произвел на него впечатление.

Фрэнка Бейли удивило столь скорое возвращение «молодого Кита». Он удивился еще больше, когда тот снова занял свое место на подоконнике во время утреннего совещания. Бейли был рад, что Таунсенд не вмешивается со своим мнением, хотя не мог не заметить, что молодой человек непрерывно строчит в блокноте.