Четвертое сословие - Страница 84

— Но я даже не успеваю заехать домой и переодеться.

— Ничего страшного, — успокоил его Сэм. — Хитер приготовила все необходимое и положила на заднем сиденье.

Кит оглянулся и увидел аккуратную стопку одежды, золотые запонки и красную гвоздику. Он быстро скинул пиджак и стал расстегивать пуговицы на рубашке.

— Мы успеем? — спросил он.

— Нам нужно быть в соборе Св. Петра за пять минут до церемонии, — ответил Сэм. Кит тем временем бросил вчерашнюю рубашку назад. Сэм немного помолчал. — Ну, если не будет пробок и везде проскочим на зеленый…

— О чем еще мне стоит волноваться? — Киту никак не удавалось просунуть правую руку в левый рукав накрахмаленной рубашки.

— По-моему, Хитер и Брюс обо всем позаботились, — сказал Сэм.

Кит наконец разобрался с рукавами и поинтересовался, знает ли Сьюзен, что он только вернулся.

— Вряд ли, — покачал головой Сэм. — Последние несколько дней она провела у сестры в Когарахе, и оттуда ее привезли прямо в церковь. Правда, сегодня утром она звонила пару раз, но я сказал, что вы в ду́ше.

— От душа я бы не отказался.

— Мне пришлось бы ей позвонить, если бы вы не прилетели этим рейсом.

— Конечно, Сэм. Будем надеяться, что невеста по традиции чуть-чуть опоздает. — Кит протянул руку назад и подхватил серые полосатые брюки с уже закрепленными подтяжками — ни те, ни другие он до этого не видел.

Сэм подавил зевок.

Кит резко повернулся к нему.

— Ты что, торчал в аэропорту двадцать четыре часа?

— Тридцать шесть, сэр. Ведь вы же сказали — в пятницу.

— Прости, — извинился Кит. — Твоя жена, наверное, готова разорвать меня на куски.

— Ей плевать, сэр.

— Почему? — удивился Кит, застегивая пуговицы на брюках. Машина тем временем сделала крутой вираж на скорости километров восемьдесят.

— В прошлом месяце она ушла от меня и подала на развод.

— Мне очень жаль, — тихо произнес Кит.

— Ерунда, сэр. Она так и не смогла примириться с образом жизни водителя.

— Значит, это моя вина?

— Конечно, нет, — ответил Сэм. — Было еще хуже, когда я работал в такси. Нет, все дело в том, что мне нравится эта работа, а она просто не выдерживала этот ритм.

— И тебе понадобилось одиннадцать лет, чтобы это понять, — Кит наклонился вперед, натягивая серый фрак.

— Думаю, мы оба давно это понимали. Но под конец я больше не мог слышать ее бесконечное ворчание: она, мол, никогда не знает, в котором часу ждать меня домой.

— Никогда не знает, в котором часу ждать тебя домой? — задумчиво повторил Кит после очередного крутого виража.

— Да. Она не могла понять, почему я не прихожу домой в пять, как все нормальные мужья.

— Мне хорошо знакома эта проблема, — кивнул Кит.

Остаток пути оба молчали. Сэм выбирал улицы с менее интенсивным движением, стараясь сэкономить хоть несколько секунд, а Кит думал о Сьюзен, в третий раз перевязывая галстук.

Кит приколол гвоздику к лацкану, когда машина свернула на улицу, ведущую к собору Св. Петра. Он уже слышал звон колоколов, и первым, кого он увидел, был встревоженный Брюс Келли, который стоял посреди дороги и смотрел в их сторону. Узнав машину, он с облегчением улыбнулся.

— Как обещал, сэр, — сказал Сэм, переключившись на третью передачу. — У нас есть еще пять минут.

— Или одиннадцать лет разочарования, — тихо произнес Кит.

— Простите, сэр? — Сэм поставил ногу на тормоз, переключился на вторую передачу и стал замедлять ход.

— Нет, ничего, Сэм. Просто ты открыл мне глаза, и я понял, что эта авантюра не для меня. — Он замолчал и, когда до ступеней церкви оставался какой-нибудь метр, твердо сказал: — Не останавливайся, Сэм. Просто поезжай дальше.

ГЛАВА 17

ТАЙМС, 24 марта 1948 года:

ЗАПАДНЫЕ ДЕРЖАВЫ БОЙКОТИРУЮТ СОВЕЩАНИЕ В БЕРЛИНЕ

— Большое спасибо, что так быстро откликнулись, капитан Армстронг.

— Не стоит благодарности, Юлиус. В тяжелые времена мы, евреи, должны держаться вместе, — Армстронг хлопнул издателя по плечу. — Чем я могу помочь?

Юлиус Ганн встал из-за стола и ходил из угла в угол, рассказывая Армстронгу обо всех бедах, которые обрушились на его компанию за последние два месяца. Армстронг внимательно слушал. Потом Ганн вернулся на свое место и спросил:

— Как вы думаете, можно что-нибудь сделать?

— Я бы очень хотел, Юлиус. Но вы лучше других понимаете, что американский и русский сектор живут по своим законам.

— Я боялся такого ответа, — Ганн сник. — Но Арно не раз мне говорил, что ваше влияние простирается далеко за пределы британского сектора. Я бы вас не побеспокоил, если бы не безвыходное положение.

— Безвыходное? — переспросил Армстронг.

— Боюсь, это наиболее точное описание, — кивнул Ганн. — Если через месяц ситуация не изменится, я лишусь доверия своих старых клиентов, и тогда мне, вероятно, придется закрыть одно, а то и два моих предприятия.

— Я и не думал, что все так плохо, — заметил Армстронг.

— Еще хуже. Я не могу доказать, но мне кажется, за всем этим стоит капитан Сэквилл — знаете, я никогда с ним не ладил. — Ганн немного помолчал. — Как вы думаете, может, он просто антисемит?

— Вряд ли, — пожал плечами Армстронг. — Правда, я не очень хорошо его знаю. Я попробую задействовать свои связи и выяснить, чем вам можно помочь.

— Вы так добры, капитан Армстронг. Если вы мне поможете, я буду вам бесконечно благодарен.