Четвертое сословие - Страница 67

Он вернулся обратно, вошел в здание и стал мерить шагами приемную. Наконец из лифта появилась пожилая элегантно одетая женщина, подошла к нему и сказала:

— Сэр Сомерсет ждет вас, мистер Таунсенд.

В просторном кабинете с видом на гавань Таунсенда приветствовал человек, на которого он с самого детства смотрел с благоговением и восхищением. Сэр Сомерсет тепло пожал ему руку.

— Кит, рад тебя видеть. Насколько я знаю, ты учился в школе с моим исполнительным директором. — Мужчины молча пожали друг другу руки. — Но, кажется, ты не встречался с редактором «Кроникл» Ником Уотсоном.

— Нет, не имел удовольствия, — Таунсенд пожал руку Уотсону. — Но, разумеется, ваша репутация мне известна.

Сэр Сомерсет жестом пригласил всех садиться вокруг большого стола для заседаний и занял место во главе.

— Видишь ли, Кит, — начал старик, — я очень горжусь этой газетой. Даже Бивербрук пытался купить ее у меня.

— Я его понимаю, — вставил Таунсенд.

— Думаю, и твой отец гордился бы тем уровнем, на который мы подняли журналистику.

— Он всегда отзывался о ваших газетах с глубоким уважением. Должен признаться, в применении к «Кроникл» наиболее подходящим было бы слово «зависть».

Сэр Сомерсет улыбнулся.

— Спасибо за добрые слова, сынок. — Он немного помолчал. — Ну что ж, похоже, за прошедшие недели наши команды пришли к соглашению почти по всем вопросам. Таким образом, если ты можешь заплатить миллион девятьсот тысяч фунтов, которые предложил мне Уолли Хэкер, и — что для меня не менее важно — согласен оставить Ника на посту редактора, а Дункана на посту исполнительного директора, — думаю, можно считать, что сделка состоялась.

— Было бы глупо не опереться на их обширные знания и богатый опыт, — сказал Таунсенд. — Оба они — профессионалы высочайшего класса, и, разумеется, я буду рад работать с ними. Хотя должен вам сказать, я не вмешиваюсь во внутренние дела моих газет, тем более в редакционную политику. Это не мой стиль.

— Вижу, ты многому научился у своего отца, — заметил сэр Сомерсет. — Так же как он и как ты, я не вмешиваюсь в повседневное руководство газетой. Это всегда кончается слезами.

Таунсенд согласно кивнул.

— Итак, думаю, на данном этапе нам больше нечего обсуждать, поэтому предлагаю перейти в столовую и закусить. — Старик обнял Таунсенда за плечи. — Жаль только, твоего отца нет сейчас с нами.

По дороге в аэропорт улыбка не сходила с лица Таунсенда. Вот будет удача, если она окажется на обратном рейсе. Его улыбка стала шире, когда он пристегнул ремень и стал мысленно репетировать, что он ей скажет.

— Надеюсь, поездка в Сидней была плодотворной, мистер Таунсенд, — произнесла она, предложив ему вечернюю газету.

— Еще какой плодотворной, — ответил он. — Может, вы согласитесь поужинать сегодня со мной и вместе отпраздновать мой успех?

— Вы очень любезны, сэр, — сказала она, делая ударение на слове «сэр», — но, боюсь, это против политики компании.

— Могу я узнать, как вас зовут? Или это тоже против политики компании?

— Нет, сэр. Меня зовут Сьюзен. — Она улыбнулась ему той самой улыбкой и пошла дальше по проходу.

Вернувшись домой, он первым делом приготовил себе бутерброд с сардинами. Но тут зазвонил телефон. Это был Клайв Джарвис, старший партнер в фирме «Джарвис, Смит и Томас». Клайв беспокоился из-за некоторых тонкостей договора, вроде соглашений о компенсации и списания запасов.

Только Таунсенд положил трубку, как раздался новый звонок, который отнял у него гораздо больше времени. Звонил Тревор Мичем, его бухгалтер, который по-прежнему считал, что 1,9 миллиона — слишком высокая цена.

— У меня нет выбора, — сказал Таунсенд. — Уолли Хэкер уже предложил ту же сумму.

— Хэкер в состоянии заплатить намного больше, — последовал ответ. — Я считаю, мы должны настаивать на поэтапной оплате, рассчитанной по данным тиража за этот год, а не по общим данным за последние десять лет.

— Почему? — спросил Таунсенд.

— Потому что «Кроникл» из года в год теряет от двух до трех процентов читателей. Все расчеты должны быть основаны на последних данных.

— Здесь я с тобой согласен, но не хочу из-за этого провалить сделку.

— Я тоже, — согласился бухгалтер. — Но еще я не хочу, чтобы ты стал банкротом только потому, что из сентиментальности заплатил слишком много. В бизнесе свои правила, нельзя заключать сделку просто для того, чтобы доказать, что ты не хуже своего отца.

Оба некоторое время молчали.

— Об этом можешь не беспокоиться, — наконец сказал Таунсенд. — У меня уже есть план, как удвоить тираж «Кроникл». Через год 1,9 миллиона покажутся мелочью. Скажу тебе больше, мой отец одобрил бы эту сделку. — Он повесил трубку, не дав Тревору добавить ни слова.

Последним позвонил Брюс Келли, сразу после одиннадцати. К этому времени Таунсенд переоделся в домашний халат, а недоеденный бутерброд с сардинами зачерствел.

— Сэр Сомерсет все еще нервничает, — сообщил тот.

— Почему? — удивился Таунсенд. — Мне казалось, совещание прошло гладко.

— Проблема не в совещании. После твоего ухода ему позвонил сэр Колин, и они проговорили почти час. Да и Дункан Александр, похоже, тебе совсем не друг.

Таунсенд ударил кулаком по столу.

— Черт бы его побрал! — разозлился он. — Ладно, слушай внимательно, Брюс, я скажу, какую тактику тебе надо избрать. Каждый раз, когда в разговоре возникнет имя сэра Колина, напоминай сэру Сомерсету, что оборот «Мессенджера» стал снижаться, после того как сэр Колин возглавил правление газеты. А Александра предоставь мне.